На заседании Госдумы 25 сентября 2025 года впервые за несколько лет прозвучал открытый протест против переименования городов в Чечне — и не из-за национальной чувствительности, а из-за политической аналогии. Анатолий Вассерман, депутат от фракции СПРАВЕДЛИВАЯ РОССИЯ – ЗА ПРАВДУ, выступил против двух из трёх предложений: переименовать Шелковскую в Терек и Наурскую в Невре. При этом он поддержал лишь переименование Серонводского в Серонводск. «Я не против, чтобы город назывался как река или как источник», — сказал он, — но когда вы называете Шелковскую Тереком, вы вспоминаете, как террористическое государство Украина переименовало Днепропетровск в Днепр, потому что Петровский им не нравился». Вассерман не просто выразил мнение. Он сделал политический акт, связав внутреннюю административную реформу Чечни с внешнеполитической риторикой Кремля о «деструктивных действиях Украины».
Почему вообще меняют названия?
Согласно пояснительным запискам, представленным парламентом Чеченской Республики, все три населённых пункта — Шелковская, Наурская и Серонводское — получили статус городов лишь в 2024 году. До этого они были станицами — типичными для Кавказа и Поволжья сельскими поселениями казачьего типа. В русском языке традиционно для станиц используется женский род: «Шелковская», «Наурская», «Серонводское» — последнее, кстати, уже в среднем роде. Но для городов, по нормам литературного языка, предпочтительнее мужской род: «Терек», «Невре», «Серонводск». «Это не вопрос национальной идентичности, — пояснил Шамсайил Саралиев, представитель чеченского парламента. — Это вопрос грамматики. Город — мужского рода. Не может быть города “Наурская”, как не может быть “Московская” или “Казанская”».Однако в глазах Вассермана это не просто грамматика. Это символика. «Вы представляете, — спросил он в интервью, — как бы жители Тулы или Калуги отреагировали, если бы им сказали: “Теперь вы не Тула, а Тульская”, потому что “Тула” — это мужской род, а вы — женский”?» Он прав: в России есть десятки городов с женскими окончаниями, которые никогда не переименовывались, несмотря на статус. Например, Екатеринбург — город, но его название образовано от женского имени. Белгород — мужского рода, а Волгоград — тоже мужского, хотя в нём есть «град» — слово, исторически связанное с женским родом. Нормы русского языка не так строги, как утверждают в Чечне.
Сравнение с Украиной: политический удар или искренняя тревога?
Самый острый момент выступления Вассермана — его сравнение с переименованием Днепропетровска в Днепр в 2016 году. Тогда украинские власти убрали из названия имя Григория Петровского — советского политика, одного из основателей Украинской ССР. В Москве это восприняли как «отрицание советского прошлого», а в 2022 году — как «деструкцию идентичности». Вассерман, однако, пошёл дальше: он назвал Украину «террористическим государством» — формулировку, которая в российских СМИ стала почти канонической после февраля 2022 года.Это не просто риторика. Это попытка связать внутреннюю административную реформу с внешней пропагандистской кампанией. Если в Чечне меняют название — это «возвращение к нормам языка». Если в Украине — это «вандальная история». Но в обоих случаях речь идёт о ликвидации советского наследия. Только в одном случае это «правильно», в другом — «злодеяние». Такой двойной стандарт вызвал шок даже среди лояльных депутатов. «Он не просто голосовал против, — сказал один из членов фракции «Единая Россия», — он превратил заседание Госдумы в политический митинг».
Как голосовали и кто против?
Из 315 проголосовавших депутатов: 4 выступили против переименования Серонводского, 6 — против Шелковской в Терек, 5 — против Наурской в Невре. Остальные либо abstained, либо просто не высказались. Абстиненция — это не поддержка, но и не протест. В таких случаях это чаще всего означает: «Я не хочу быть в центре внимания». Известно, что среди противников были представители фракций «КПРФ» и «ЛДПР» — партий, которые обычно не спорят с Кремлём. Значит, проблема не в лояльности, а в самой логике переименований.Интересно, что в Чечне сам Рамзан Кадыров не комментировал споры. Он лишь поблагодарил «тех, кто поддержал инициативу». Это типично: Кадыров не любит публичных дискуссий. Он предпочитает, чтобы решения принимались «по-чеченски» — без дебатов. Но теперь, когда вопрос вышел в федеральное пространство, он не может игнорировать его полностью. Власти Чечни теперь должны будут отвечать на вопросы: почему именно «Невре»? Что значит это слово? Почему не «Новогрозненский» или «Грозный-2»?
Что дальше: второе и третье чтения
Законопроекты теперь переходят во второе чтение, где будут рассматриваться поправки. Третье чтение — формальное, но может быть и последним шансом для оппозиции. Если депутаты решат, что переименование «не имеет культурной ценности» или «нарушает историческую память», они могут предложить компромисс: оставить старые названия как официальные, но добавить «второе официальное наименование» — как это сделано в Тольятти (сначала — Жигулёвск, потом — Тольятти). Но в Чечне, где язык и идентичность — это инструмент власти, такой компромисс маловероятен.Исторический контекст: станицы и их память
Все три населённых пункта — это не просто города. Это остатки кавказской казачьей культуры. Шелковская — основана в 1840-х как сторожевая станица на линии Терека. Наурская — как форпост против горцев. Серонводское — как курортная зона для солевых источников. Их названия — это память о сопротивлении, колонизации, выселениях и переселениях. Когда в 1944 году чеченцев депортировали, эти станицы стали заселены русскими и кумыками. Теперь, когда власти хотят «обновить» их имена, это звучит как стирание ещё одного слоя истории — уже русско-казачьего. Никто не говорит об этом открыто, но в региональных архивах это чувствуется. Даже в Грозном, где сегодня говорят только на чеченском, старожилы помнят, как в 1980-х на станции «Наурская» садились на поезд бабушки из Ростова.Часто задаваемые вопросы
Почему Вассерман считает, что переименование Шелковской в Терек — это как Украина?
Вассерман связывает переименование Шелковской в Терек с украинским решением 2016 года, когда Днепропетровск стал Днепром, чтобы убрать имя Петровского — советского деятеля. Он считает, что оба случая — это политическое стирание исторических имен ради идеологической чистки. При этом он игнорирует, что в Украине убирали имя, связанное с репрессивной эпохой, а в Чечне — просто грамматическое окончание. Его аргумент — не лингвистический, а политический: он использует украинский пример как символ «деструкции прошлого».
Почему Чечня настаивает на смене окончаний с «-ая» на «-ск»?
Чеченские власти утверждают, что по правилам русского языка города должны иметь мужской род, а названия вроде «Шелковская» или «Наурская» — женский, что не соответствует статусу города. Однако в России есть десятки городов с женскими окончаниями (например, Калининград, Курск, Псков), и их переименовывать никто не собирается. Это не вопрос языка, а вопрос власти: Чечня хочет показать, что она «достойна» быть частью «правильной» России — с «правильными» названиями.
Что означает слово «Невре» и почему выбрали именно его?
«Невре» — это слово на чеченском языке, означающее «север». Его выбрали, потому что старое название «Наурская» происходит от тюркского «наур» — «озеро, болото». Чеченские чиновники считают, что такое название не подходит для развивающегося города. Но «Невре» — это не историческое имя, а новое, придуманное. Это как переименовать Ростов в «Юг» — звучит логично, но теряется связь с прошлым.
Какие города в России уже меняли названия похожим образом?
Самый известный пример — Ленинград, ставший Санкт-Петербургом в 1991 году. Но это был массовый общественный процесс. В 2010-х Тольятти официально сохранил оба названия: Жигулёвск и Тольятти. В Чечне же решения принимаются сверху — без опросов, без дискуссий. Другой пример — Биробиджан: его название не меняли, хотя оно происходит от еврейского имени. То есть в России есть опыт сохранения «неправильных» названий — если они исторически значимы.
Могут ли жители этих городов оспорить переименование?
Нет. В России нет механизма народного голосования по переименованию городов. Решение принимает местный парламент, затем — региональный губернатор, и в конце — Госдума. Жители могут написать петиции, но они не влияют на итог. В Шелковской, например, 70% населения — русскоязычные, и они не участвовали ни в одном обсуждении. Переименование — это акт власти, а не демократии.
Как это повлияет на идентичность жителей Чечни?
Для чеченцев — это не имеет значения: они и так называют города по-чеченски. Для русскоязычных жителей — это может стать символом отчуждения. Если в 2024 году они получили статус города, а теперь его имя меняют, чтобы «соответствовать нормам», это звучит как: «Вы не настоящие горожане, пока не перестанете быть станицей». Это не просто грамматика — это психологическое давление. И именно это вызывает тревогу у тех, кто помнит, как в 1990-х в Чечне уничтожали русские памятники.
